Были времена, когда я толстела, боялась учиться плавать, у меня были плохие манеры, и я была совершенно неорганизованной.

И сейчас, когда я вижу, как маленького мальчика выгоняют из бассейна, потому что он боится поплыть, я плачу вместе с ним. Только моих слез не видно — на мне солнечные очки.

Я вижу разочарование в глазах мужчины, смотрящего на своего сына — сидит, дрожит, прижав коленки к груди… А ведь этот мужчина на самом деле хочет, чтобы его сын научился плавать. И на самом деле думает, что если читать ребенку нотации и делать вид, что не замечаешь, как он плачет, — это будет лучшей мотивацией для ребенка завтра попробовать сделать что-то лучше.

И я, были времена, думала так…

О маленькой девочке и ее гитаре — «Ну-ка сыграй эту песню снова! Ты совершенно не стараешься!»

О маленькой девочке и о том бардаке, который она так часто разводит — «Ты снова что-то разлила?! Да что же это такое!»

О маленькой девочке и ее вечной медлительности — «Сколько раз я должна тебе повторять — давай быстрее, шевелись, чего ты возишься!»

О маленькой девочке и о том, что она никак не может научиться кататься на велосипеде — «Уже все дети умеют кататься! И тебе давно пора научиться!»

И каждое мое резкое слово, и каждый мой неодобрительный взгляд, и каждое мое укоризненное покачивание головой делали эту девочку все меньше. Все меньше уверенной в себе. Все меньше умеющей. Все меньше сияющей.

И однажды она сказала мне: «Я правда хочу быть хорошей, мама!». Точнее, это ее душа, потерпевшая поражение, сказала эти слова.

«Я хочу быть хорошей!», — плакала маленькая девочка, которая когда-то с таким удовольствием играла на своей любимой гитаре. А сейчас эта гитара лежит рядом с ней, и девочка не знает, хочет она на ней играть или больше нет.

Время шло, и моя постоянная критика в ее адрес и мои раздраженные вздохи сделали свое дело — она поверила, что она плохая.

Время шло, и я разрушила ее прекрасную душу — ту, что делала мою дочь уникальной и заставляла ее сиять.

Хотите мотивировать ребенка? Полегче!

Есть совершенно определенная черта между направляющей помощью взрослого и использованием родительской власти для того, чтобы стыдить и принижать ребенка (конечно, под соусом «лучших намерений»!).

И я переходила эту черту снова и снова, а мой ребенок тем временем постигал «суровую правду жизни» — неважно, что она делает, все равно стать достаточно хорошей для меня у нее не получится. Угодить мне просто невозможно.

Когда я поняла, что моя дочь растет рядом с матерью, чья любовь зависит от того, что ребенок делает, а не от того, что за человек растет из моего ребенка, я очень изменилась. Я перестала быть для нее суровым надсмотрщиком — и стала любящим вдохновителем.

Вместо того чтобы надоедливо бубнить — «Ты опять все сделала не так!», я решила приберечь свою помощь для действительно серьезных случаев — когда ее нужно было научить чему-то, помогающему избежать опасности для жизни, например.

Вместо того чтобы заставлять ее учиться, «как все дети», я сказала себе, что когда она будет готова, она и так всему научится.

Я перестала слишком остро реагировать на все эти детские промахи и незначительные происшествия — и увидела, что убирает за собой она, например, гораздо лучше, если никто не вздыхает за спиной.

Если у дочери появлялись дурные привычки, с которыми нужно было бороться — я старалась своим личным примером показать, как надо. Приглашала ее вместе со мной привыкать к хорошим привычкам. Я предлагала ей всякие приспособления (например, таймер или список типа «сделал-вычеркнул»), чтобы дать ей возможность стать более аккуратной, расторопной и ответственной без моей помощи.

Я гораздо больше радовалась ее стараниям, чем результатам этих стараний. И говорила втрое больше подбадривающих слов, чем неодобрительных.

И в этой атмосфере Любящего Вдохновительства моя дочь за последние пять лет просто расцвела. Она стала гораздо смелее и увереннее в себе. Он не боится рисковать, и если у нее что-то не получается, для нее это больше не конец света — потому что она знает, что всегда можно попытаться еще раз. Она знает, что я буду любить ее вне зависимости от того, что она делает или не делает. Она любит себя такой, какая она есть, — хотя многое из того, что она делает, у нее получается не так, как у большинства детей.

Как бы я хотела, чтобы я отказалась от роли надсмотрщика раньше!.. Но я не хочу задерживаться во «вчера». «Сегодня» гораздо важнее.

Я надеюсь, что делясь с вами тем, о чем я горько сожалею, делясь с вами своими изменяющими жизнь открытиями, я смогу помочь кому-то еще увидеть то, что вижу я:

— стыдить и ругать — значит сдаваться; подбадривать — значит верить в ребенка;

— осуждение парализует, милосердие дает свободу;

— кричать — значит заставлять молчать; общаться — значит открываться навстречу друг другу;

— чувство вины ранит; доброта лечит;

— придирки разрушают, похвала созидает;

— отторжение — путь к проигрышу; безусловная и бескорыстная любовь — путь к победе.

Если бы вы были ребенком, пытающимся разобраться в этой жизни, какие слова стали бы для вас лучшей мотивацией стараться сделать все как можно лучше — «Сомневаюсь, что ты когда-нибудь сможешь оправдать наши надежды и соответствовать всем нашим требованиям» или «Я люблю тебя таким, именно таким, какой ты есть»?

Рейчел Мейси Стаффорд (http://vk.com/mifdetstvo?w=wall-56279699_24183)

Еще больше о детской психологии - в книге Дж. Готтмана 
«Эмоциональный интеллект ребенка»
цитаты из книги